«Прочитать» флаг Родины. Кадр из фильма «Пулемёт или печатная машинка» Трэвиса Уилкерсона

 

Если самое глубокое – это кожа, то самое радикальное – это простота. Из этого уравнения рождается политическая интуиция Трэвиса Уилкерсона, американского милитанта, который не озабочен различием между кинематографом и видеоэссе. Однако минимализм средств взывает к изощренности комбинаций – кадров, звуков, речи, – которая призвана не только убедить в важности повестки, но и воодушевить взгляд зрителя на бодрствование. На примере всего одного кадра из работы Уилкерсона «Пулемёт или печатная машинка» Анагата ЖУЛИТОВА демонтирует метод агитации, раскладывая по разные стороны баррикад подозрительные и убедительные авторские решения.

 

Фильмы, которые называют политическими, так или иначе хочется проверить на политический эффект. Однако провести такую экспертизу крайне сложно: эффект может быть мимолётным, а может оказаться бомбой, которая рванет только через пару лет, а кроме того  всё может попросту остаться так, как и было.

Политическое искусство в целом подозрительно в своих заявлениях. Что же касается конкретно визуального искусства, то здесь возникает каверзный вопрос: перейдёт ли пассивное смотрение зрителя в действие? И насколько современное политическое кино способно на перформативный жест и насколько – на утверждение некой реальности? Да, подобная логика рассуждения уже критиковалась в XVIII веке, если доверять тексту «Некоторые парадоксы политического искусства» Жака Рансьера. И совсем не о причинах (=искусстве) и следствиях (=реальных событиях) стоит сегодня рассуждать, по мнению французского философа. Единственный эффект, о котором предлагает спрашивать Рансьер, – это новое: именно тогда невидимое становится видимым, шум становится речью. Тем самым задачу можно мыслить как менее провокационную, ведь политическое кино не должно заставлять людей выходить на улицу – оно скорее попытка создать сомнение, проблемное поле.

В фильме Трэвиса Уилкерсона «Пулемёт или печатная машинка» (Machine Gun or Typewriter, 2015) на уровне голоса/повествования нет ничего особенного. Оппозиция «я-ты», смешение социально заряженного текста и событий личного масштаба, местами агрессивный тон закадрового рассказчика – другого и не ждёшь от фильма, который провозглашается политическим. А вот уровень изображения, напротив, неочевиден.

В своих картинах Уилкерсон предпочитает пейзажные – долгие, статичные – планы. Но среди них есть и планы под знаком движения, пускай это движется один-единственный элемент: пританцовывающая женщина, едущая машина, развивающийся флаг или даже еле приметный луч света на стене. Все они занимают мизерную часть кадра: машины виднеются вдали; весь кадр затмевает ветвистая дорожная развилка; американский флаг трепыхается на углу здания.

Этот движущийся элемент во многих случаях приближён к краю кадра – то есть пребывает на краю видимого. Его можно просто не заметить, что скорее всего и происходит. Вначале взгляд направлен всегда в центр, где у Уилкерсона часто располагается массивный объект – автострада или здание. Но когда режиссер включает звук (едва различимый из-за голоса Уилкерсона), его громкость и четкость перекрывают шумы – шумы не города (как обычно бывает в фильмах), а лишь одной этой маленькой детали. Таким образом взгляд смещается: мы изменяем привычке смотреть в середину, взгляд ищет источник звука и обретает его на краю кадра.

 

 

Из этого следует ещё кое-что: иконический знак, что мы читаем, из-за звукового смещения оказывается вовсе не зданием или иным крупным объектом (который, стоит напомнить, расположен в центре кадра и занимает большую его часть). Но разве настолько важна для изображения эта деталь – флаг? Нельзя с уверенностью ответить, ведь Уилкерсон строит художественное пространство так, чтобы нарративное и визуальное не были ограничены пределами единой миметической связки. Каждый из них существует в своем вакууме, хотя есть места, где они пересекаются, погружая зрителя в раздумья – тот ли этот бар, про который говорит Уилкерсон? Тот ли это человек, о котором он сейчас рассказывает? По сути, зритель вынужден снова и снова конструировать знак, собирая его из речи, изображения и крошечных фрагментов – последние и побуждают вглядываться в кадр. Здесь открывается проблемное поле: чтобы «прочитать» политический фильм, его на смысловом уровне надо собрать самому.

 

Анагата Жулитова

31 января 2020 года

 

– к оглавлению проекта –