«Наше время» (Nuestro tiempo)
Реж. Карлос Рейгадас
Мексика, Франция, Германия, Дания, Швеция, 173 мин., 2018
1
Про «Наше время» хочется рассуждать исключительно афоризмами. Так сказать, назло режиссеру, не первый год упрямо противостоящему мумификации авторского кинематографа, перебирающего цитаты, как четки.
Говорят, Калигула мучил жену, чтобы понять, насколько сильно он её любит. Хуан из «Времени», слывущий великим рифмоплетом современности, тоже мучит свою на ежедневной основе. Когда-то давно Хуан решил, что их отношения будут открытыми: так они победят чуму ХХI века, имя которой – скука. Как он ни старался стать героем «Трудов и дней», припасть к земле, почувствовать что-то, кроме отчуждения или иронии – самой страшной зависимости, нездорового желания сообщить миру о мире два смысла – всё пустое. А ведь Хуану известно: героя без кризиса не бывает. Теперь жена смотрит на другого, как раньше смотрела только на него, но у Хуана даже не выходит оплакивать «потерянный рай». Жизнь – это те события, которые важны лишь для него, а остальное идет в комплекте. Что ему в декорациях, в великой красоте вокруг? Пусть время разлито в пространстве. Пусть все смешалось – люди и парнокопытные, свои дети и чужие. Шумит ветер, качаются деревья, отражаясь в обмелевшем водоеме. Где-то вдалеке живописным задником высятся равнодушные горы. Увы, Хуан лишний в сочащемся метафизикой пейзаже.
В новом фильме Карлоса Рейгадаса рассказчик – якобы время, во всех своих ипостасях. Травинка тут в одинаковых правах с быком или представителем автохтонного населения. И вроде бы с автором тоже (Рейгадас сам хитроумно влез в кадр и жену с детьми затащил). Ради сверхзадачи художник самоотверженно понизил себя в статусе – из субъекта в объект. Раз реальность давно потеснила кино, да и искусство вообще, помиловав лишь музыку (довольно нелепая сцена с литаврами тому подтверждение), и уже не камера снимает смерть за работой, а наоборот, то мы собой закроем амбразуру. Художник имеет обыкновение складывать слово «вечность» из чужих тел, как нам объяснил не стесняющийся множить банальности Ларс фон Триер. Гордец Рейгадас надеется обмануть время, пролив на экране совсем не понарошку собственные кровь, пот и семя. Правда совсем неуместным кокетством в этой стратегии смотрятся сопровождающие ремарки от автора о дистанции между означаемым и означающим: нет, это, не реалити-шоу и не сеанс семейного психоанализа, никаких переносов, Хуан и Эстер – это не мы. В «Происхождении мира» Курбе неизвестно же, кто модель, да и не имеет значения (на самом деле уже известно – Констанс Кенье, профессиональная танцовщица и любовница художника) – уговаривает в многочисленных интервью режиссер. Так если не имеет значения, и время – Бог, зачем тогда так лицемерно «переводить стрелки»?
Прозорливо помня, что время – лучший следопыт, а скорее всего просто из малодушия или по дурной привычке, Рейгадас все-таки разбавляет прозаический эксгибиционизм поэтическими отступлениями. Трещины и прорехи в человеке или в жизни, наивно верует Рейгадас, нужны, чтобы впустить свет — любимый образ. Он и после мрака, и безмолвный, и в результате битвы на небесах. Однако «Наше время» убеждает в обратном: и человек, и жизнь – просто мешок с дерьмом, причем дырявый. (Зинаида Пронченко)
2
«Наше время» Карлоса Рейгадаса уже успели пропустить через Делёза и Тарковского и предположить, что адюльтер в картине – не более чем призрак фабулы среди «метасюжетного гула». И всё же именно прозаическая суть фильма – самая неожиданная его сторона. Рейгадас и его жена Наталия Лопес сыграли в нём главные роли мужа и жены. Возможно, себя самих в жизни. Пусть режиссер всё отрицает в интервью – трудно не оценить артистическую смелость супругов, рискнувших разыграть перед всем миром кризис (собственных) свободных отношений. Красоту своей статной скуластой жены Рейгадас «подаёт» по всем патриархальным стандартам. Сам же предстает в почти комедийном амплуа: не мачо, не поэт и не тореадор, а нелепый вуайерист.
Чтобы оценить смещение границ – вообразите всего на минуту, что такой фильм ставит его фестивальный режиссер-побратим Андрей Звягинцев. Способен ли Звягинцев снять наше «Наше время» не про Серёжу из Алтуфьево, а про интеллектуала с Нового Арбата? Хватит смелости и риска самому сыграть Ивана-Хуана? Вспомнить актерское прошлое, всех своих жен и любовниц, предпочтения в порно, плюнуть на московский бомонд и Канны?
А теперь вернитесь к Рейгадасу. Он всё это сделал.
Включив «Наше время» на высокое третье место в десятку лучших фильмов 2018 года, я написал тогда лишь фразу: «Сцены из супружеской жизни XXI века». Однако Бергман не стирал грань между частной жизнью и своим кино – и не исполнял в нём главные роли. Не поступал столь откровенно даже Кассаветис, в прощальном шедевре «Потоки любви» вместе с женой Джиной Роулендс целомудренно разыгравший партии… брата и сестры. И вступив на территорию Бергмана и Кассаветиса, Рейгадас снял не самый радикальный, но самый волевой свой фильм, доказав им, что возврат к классикам больше не возможен. Дальше – только хуже, спасайся кто может.
Показательно, что Канны отвернулись от Рейгадаса. Легко понять куратора, который считает «Наше время» кризисным, автоцитатным и отпускает на смотр ниже классом. И гораздо труднее сегодня представить режиссера, чьё желание рассказать свою историю ещё может быть выше стремления соответствовать правилам конвенционального фестивального кино. Когда-то это был Кассаветис со своим гаражом и гостиной на Беверли-хиллз. Теперь у нас есть Рейгадас и его ранчо с быками.
Этот асимметричный фильм и правда похож – если повторить знаменитое сравнение Юнга — на червяка! На червяка, у которого, если разрезать того на части, из головы вырастет хвост, а из хвоста – голова. Голова-ластик с членом. Зовут Карлос Рейгадас. (Сергей Дёшин)
19 января 2019 года