Изабель Штевер называют последовательницей Берлинской школы, хоть сама она отвергает это понятие. Режиссёр фильмов «Гизела» и «Погода в закрытых пространствах» побывала в Москве с курсом лекций для молодых кинематографистов. Наталья СЕРЕБРЯКОВА поговорила с ней о «Тони Эрдманне», движении #metoo и современной Европе.
Мы общались с вами два года назад для издания Colta.ru. Тогда вы собирались снять фильм о женщине, которая хочет покончить жизнь самоубийством, но ситуация меняется, когда ей внезапно встречается парень. Не поменялись ли ваши планы? На какой стадии находится проект?
Я работаю над несколькими проектами одновременно. Один сценарий завершён — это адаптация. Кинорежиссёр, фестивальный куратор и сценарист Анна Меликова адаптировала для моего будущего фильма роман Анке Стеллинг (её перу принадлежит также «Гизела», по которому Штевер сняла одноимённую картину – Н.С.). Сейчас я не хотела бы распространяться об этом более подробно. Пока фильм всё ещё находится в процессе реализации, поэтому не только название, но и содержание могут меняться. Я ищу финансирование.
В другом проекте, про который я вам тогда рассказывала, сценарий пока не готов, так что до съёмок ещё далеко. Я продолжаю работать над этим.
Как вы отреагировали на успех фильма Марен Аде «Тони Эрдманн»? Вам понравился этот фильм? И что вы можете сказать о «Вестерне» Валеcки Гризебах?
Мне нравятся оба фильма, они совершенно не похожи на другое кино. Я – огромный поклонник ритма, который объединяет эти две картины. Кроме того, в «Тони Эрдманн» мне очень понравился юмор Марен Аде. А в «Вестерне» меня восхищает, как различные элементы фильма, разрозненные вещи-в-себе (например, лошадь) оказываются встроенными в тщательно продуманное реалистичное окружение.
Я дружу и с Валеcкой Гризебах, и с Марен Аде. Они обе вкладывают в свои картины много времени, заботы, таланта и энергии. И они обе приступали к работе задолго до съёмок, развивали историю и искали способ реализовать её в фильме. Получилось сложно и очень тонко. Эти фильмы можно рассматривать под разными углами.
Большой успех «Тони Эрдманн» Марен Аде может принести пользу не только ей самой в работе над следующим фильмом, но и другим немецким кинематографистам, которые не хотят вписывать свои будущие проекты в какие-то привычные рамки. Марен Аде имеет свою продюсерскую компанию, и, собственно говоря, продюсировала «Вестерн» Гризебах. Она работает независимо. И тот факт, что эта независимость принесла подобный успех, может помочь другим режиссёрам не бояться инвесторов и рискнуть.
Кадр из фильма Изабель Штевер «Гизела» (Gisela, 2005)
Почему вы думаете, что «не нужно бояться быть глупым, чтобы быть креативным»? Так называется ваш курс в режиссёрской лаборатории МШНК.
Ожидания, которые я испытываю в отношении других или самой себя, могут быть разрушительными на начальном этапе работы. Когда я начинаю проект, мне нужно привести себя в игривое состояние, без всякой цензуры. Я оцениваю, что в целом происходит в моей голове, а не выношу сразу первую же мысль на суд внутреннего рецензента, который одобряет либо же осуждает. Даже мысли, которые поначалу я могу посчитать идиотскими, иногда оказываются самыми интересными.
Но «креатив» сегодня — это немного шаблонное слово, которое не означает истинное творчество. Сегодня все хотят быть «креативными»: бизнесмены, менеджеры, продавцы. Поэтому смысл понятия обесценивается. Вам так не кажется?
По-моему, искусство и коммерция не должны рассматриваться как взаимоисключающие понятия. Должна быть свобода для их слияния. Почему менеджер не должен быть «креативным»? Я не исключаю, что множество профессий должны быть творческими. Я читала лекции в Людвигсбургской киноакадемии студентам, которые изучают рекламные ролики. Должна ли я говорить в среде порой невостребованных художников, чтобы они не делали этот жизненный выбор? Вместе с тем, я также не требую от студентов-кинематографистов «истинно творческого прорыва», потому что, на мой взгляд, это может привести к обратному эффекту.
Два года назад вы сказали, что восхищаетесь актёрами и очень уважаете их работу. Вы не могли бы уточнить, что это означает для вас как режиссёра?
Именно восхищение актёрами побуждает меня снимать фильмы. Я хочу положить готовый фильм к ногам актёров. Это как подарок.
Что, на ваш взгляд, является главным для режиссёра в работе с непрофессиональными актёрами?
Существует два типа непрофессиональных актёров. Те, кто никогда не снимался в фильмах, и те, кто это делал, не имея актёрского образования. Работая с теми, кто раньше не снимался, я бы сделала следующее. Я бы не давала им сценарий, но рассказала тщательно продуманный синопсис, который в некотором роде открыт и не предполагает чётких рамок для персонажа. Поскольку иначе есть риск потерять саму возможность играть и находить образ героя. В итоге это может вылиться в стереотипную игру. Вот главное, что я сделала бы. Что же касается репетиций и съёмок, тут я поступаю по-разному; это зависит от проекта.
Кадр из фильма Изабель Штевер «Погода в закрытых пространствах» (Das Wetter in geschlossenen Räumen, 2015)
Вас по-прежнему привлекают образы сильных женщин? Что вы скажете о движении #metoo? На Берлинале этому посвятили целую дискуссионную панель.
Мои главные героини не любят сдаваться, они никогда не согласны на компромисс и они очень стараются жить, не обманывая себя. Поэтому они выглядят сильными. У меня, кажется, ещё ни разу не было главного героя – мужчины.
Я лично ценю движение #metoo. Я думаю, его масштабы преувеличены, но это необходимо, потому что, по моему опыту, злоупотребление властью чудовищно. Властные структуры нужно встряхнуть, чтобы двигаться дальше. #Metoo даёт своим адресатам возможность высказать собственное мнение и отношение к инстанциям, которые мотивируют злоупотребление властью, и к публичным людям, которые делают это. Конечно, эти люди могут быть обоих полов.
Жертвам изнасилований, я знаю по наблюдениям, часто сложнее всего преодолеть стыд и посмотреть на всё, что произошло, на расстоянии. Они были унижены, и им трудно вернуть свою смелость. С другой стороны, злоупотребление властью в нашем обществе рассматривается как автоматический и неприятный побочный эффект.
Случается ли, что европейские актрисы становятся жертвами кинорежиссёров и продюсеров, как в Голливуде?
Я не знаю.
Испытываете ли вы, как женщина-режиссёр, какое-либо нарушение ваших прав в кинематографической среде? Или, может быть, вам трудно быть настойчивой в работе с командой?
Если бы вы спросили людей, которые работали со мной, они, наверное, сказали бы, что я чрезвычайно настойчива. Некоторые члены съёмочной группы даже благодарят меня за это. Когда я снимаю, я вообще не думаю о том, чтобы быть женщиной. Я также не проявляю себя каким-то другим образом. Всё моё существо связано с фильмом и сосредоточено на нём. Но, конечно, я испытывала нарушения прав в кинематографической среде.
Хотели бы вы снять фильм с более чётким политическим посланием, как ваш любимый режиссёр Харун Фароки? Если да, то какая тема в современной Европе беспокоит вас больше всего?
Харун Фароки – не только один из моих любимых режиссёров, он также был моим дорогим другом, по которому я скучаю. Его фильмы, как мне кажется, сделаны на чистом кинематографическом языке.
Я бы не сказала, что он снимал фильмы с чётким политическим посланием. Я не считаю его фильмы дидактическими. Он открывает пространство для зрителя, чтобы показать проблему, которая его волнует, но не только с политической точки зрения. Он приглашает и мотивирует зрителя развивать собственное отношение. Это, честно говоря, то, что пытаюсь делать и я.
Что беспокоит меня больше всего в Европе? Скорее, не только в Европе, но в мире в целом: наступление национализма и правых популистов в разных странах. Наряду с этим капитализм истощает человеческие ресурсы. Но пока я не знаю лучшей экономической системы. Тем не менее, есть молодые люди в разных уголках мира, которые ищут что-то иное. Я с нетерпением хочу их услышать. Хотя я, как художник, имею право заявлять о проблемах, не решая их.