История вестернов: «Жёлтое небо» Уильяма Уэллмана (1948)

 

Четвёртый текст из серии лекций Артёма ХЛЕБНИКОВА «История вестернов» приводит нас в пустыню неразличения между вестерном и нуаром, двумя популярными субжанрами послевоенного американского кино. Обстановка ночного кошмара, кромешный сумрак, тесные комнаты, гнетущее молчание, хмурые лица, предательский выстрел — неужели же всё это вестерн? Куда девались солнце, лошади, безбрежная равнина, честные дуэли и весёлый шум салуна?

Спросите об этом у Грегори Пека, чьи прежде голубые, как мирное небо, глаза стали чернее дна угольной шахты в нуаре/вестерне Уильяма Уэллмана «Жёлтое небо».

 

«Я думаю, война сбила этих ребят с толку. Заставила встать на скользкую дорожку», — так в вестерне Уильяма Уэллмана «Жёлтое небо» старик-золотоискатель говорит своей внучке о банде грабителей, захватившей их дом. Старик имеет в виду недавно закончившуюся Гражданскую войну: место и время действия фильма, согласно открывающему титру — «Запад, 1867 год». Но в 1948 году, когда «Жёлтое небо» вышло на экраны США, зрители, конечно, слышали в этой фразе комментарий о совсем другой войне.

Как известно, послевоенное культурное смятение привело к тому, что в голливудском кино появился нуар, с его характерными страхами, тревогами и саднящим цинизмом эпохи сбитых моральных ориентиров. Вестерны нечасто обсуждаются в таком ключе, но с ними во второй половине 1940-х годов происходит похожая трансформация. Хотя «посттравматический синдром» ещё отсутствует как термин, его симптомы нетрудно обнаружить в фильмах той поры. Роберт Митчум мечется в поту в «Преследуемом» Рауля Уолша, потому что ему снятся бои. Генри Фонда, словно отдыхающий ветеран войны, сидит в «Моей дорогой Клементине» на крылечке и наблюдает за горожанами, от которых он теперь отчуждён. Сэмюэл Фуллер, дошедший солдатом до концлагеря Фалькенау, снимает в 1949 году «Я убил Джесси Джеймса» о человеке, который, как ни пытается, не может сбежать от прошлого. Джон Форд, запечатлевший высадку в Нормандии и монтировавший кадры из Дахау (сделанные Джорджем Стивенсом, будущим режиссёром «Шейна»), снимает свою кавалерийскую трилогию («Форт Апачи», «Она носила жёлтую ленту», «Рио Гранде»), одновременно критикуя бесчеловечную военную систему и воспевая демократическое солдатское братство. Это ветеранские вестерны, пронизанные сожалениями, сентиментальностью и болью, ощущением неустроенности и потерянности посреди мирной жизни. Перемены заметны и на визуальном уровне: картинка в послевоенных фильмах темнее, флэшбэки теснят реальность, пейзажи становятся ночными, пространство часто сужается до тесных комнат и узких улиц. Короче говоря, в вестерны приходит нуар.

 

 

Уильям Уэллман, отслуживший лётчиком в Первой мировой, был первым, кто почувствовал надвигающиеся перемены. Его вестерн «Случай в Окс-Боу» 1943 года был клаустрофобической притчей о линчевании, где западный пейзаж обрастал готически скрюченными деревьями на фоне чёрного неба, а фронтирная справедливость медленно превращалась в фашистский кошмар. Его же «Жёлтое небо» стало попыткой переиграть законы жанра с поправкой на военную аллегорию и нуар.

В начале фильма банда (или отряд?) грабителей, преследуемый кавалерией, спасается бегством через пустыню — ослепительно белое, выжженное, впервые в истории жанра лишённое героических коннотаций, пустое пространство без визуальной и моральной точки опоры (в 50-е пейзажи снова станут пышными, но пустота останется — перекочевав внутрь героя) [1]. Иссушённые и обессиленные, они наконец добираются до маленького города Жёлтое Небо, застрявшего у гор. Но тот тоже оказывается искривлённым отражением стереотипного западного городка с центральной улицей — он заброшен, разрушен, и в нём ни души, кроме девушки с дедом-золотоискателем. Она под дулом пистолета провожает мужчин к местному пруду — те, словно солдаты после марш-броска, падают в мутную воду лицом.

 

 

С этого момента фильм движется одновременно в двух противоположных направлениях.

Первое — трансформация тех, кто ещё способен измениться. Главный герой перевоспитывается под влиянием женского присутствия; он влюбляется в красавицу (Энн Бэкстер), смягчает свой суровый, закалённый фронтиром нрав и переходит на сторону добра в борьбе за обнаруженное в горах золото. Девушка в брюках по кличке «Майк», научившаяся самостоятельности, пока мужчины были на войне, тоже открывает в себе проснувшуюся женственность и сладостную зависимость от грубой силы. Женское обуздывает мужское и наоборот — обычная, в общем, сюжетная колея голливудского вестерна.

 

 

Правда, любовная линия обставлена неуютно, с сексуальной жестокостью. Грегори Пек добрую половину фильма выглядит нешуточно опасным (зрители в 1948 году прекрасно помнили его роль искусителя-губителя в «Дуэли под солнцем» Селзника), добиваясь внимания героини. В одной сцене он целует её, силой прижимая руки к земле, в другой подкрадывается из тени. Да и остальной отряд с нескрываемым вожделением смотрит на единственную женщину на сотню миль вокруг. В начале фильма они точно так же смотрели в баре на картину с обнажённой красавицей на коне — словно солдаты, завороженные журнальными обложками. Способны ли эти люди, вернувшиеся после войны, к нормальной американской домашней жизни? Или они теперь представляют для неё угрозу?

 

 

Второе — постепенное обнажение: палящее солнце обнажает тела, найденное золото обнажает характеры, вестерн обнажает свою чёрную сердцевину. Начавшись с бескрайней белой пустыни, «Жёлтое небо» под руководством оператора Джозефа МакДональда постепенно обрастает тенями и мраком, а место действия сужается до пыльной улицы, маленького дома, тёмной комнаты, шахты. Кульминационная перестрелка проходит в полной темноте, где уже не отличить победителей от проигравших.

На этом месте «Жёлтое небо» могло бы и закончиться — но, к сожалению, за ним следуют худшие в фильме четыре минуты выбивающегося по интонации финала. Но это тоже характерное для вестернов того времени противоречие: послевоенная героическая меланхолия должна оттеняться оптимизмом.

 

Примечания:

[1] Кастинг тоже должен многое сказать внимательному зрителю. На главную роль был выбран Грегори Пек, прямиком из «Заворожённого» Хичкока, по соседству с ним – пришедший из нуаров новичок Ричард Уидмарк, сыгравший отмеченную призами роль злодея «Поцелуе смерти» Генри Хэтэуэя. [Назад]

 

Артём Хлебников

15 января 2020 года

 

Вернуться к оглавлению проекта