Несчастье родиться искусственным разумом. Биомеханика любви по чертежам Стивена Спилберга

 

Первый закон роботехники, введённый Айзеком Азимовым, гласит: «Робот не может причинить вред своему хозяину». Речь шла о прямом насилии или преступной халатности по отношению к человеку со стороны искусственного разума. Но разве, спросим у себя, проявления вечной любви и рабской верности, «заложенных» роботу в программу, не причиняют так или иначе неминуемый вред его владельцу?

На примере фильма Сандры Волльнер «Несчастье родиться» об отце, создавшем робота-двойника потерянной дочери, Алексей ТЮТЬКИН исследует, насколько тоньше стали любовные и родственные связи между человеком и андроидом со времени выхода «Искусственного разума» Стивена Спилберга, и отвечает на главный вопрос: кто больше выигрывает от такого союза – человек или всё-таки робот?

 

Мы себе даже не представляем, что произойдёт, если нас полюбят машины. Как они нас калечат, восстают против нас, не желая сгорать в штурмовых кораблях на подступах к Ориону, и начинают Судный день, мы вполне воображаем. А любовь машин не понимаем трезво, до конца. Кинематограф (кто же, как не он?) помогает нам прояснить такие явления, которые только-только возникают на горизонте наших жизней. Он проясняет их, показывая то, чего ещё нет.

Споры вокруг фильма Сандры Волльнер «Несчастье родиться» (The Trouble with Being Born, 2020) сыграли с ним злую шутку: важнейшие темы памяти, личности, отношений были затенены обсуждаемой «горяченькой» темой, которая самим автором не была ни педалирована, ни даже выражена чуть ярче, чем упомянутые. Чтобы высветить идеи этого фильма, его можно рассмотреть в паре с работой Стивена Спилберга «Искусственный разум» (Artificial Intelligence: AI, 2001).

Шоковый эпизод: Моника, застигнутая андроидом-ребёнком Дэвидом в ватерклозете, кричит, прикрываясь газетой. Странная реакция; следуя ей, видимо, также нужно кричать при виде унитазного бачка. Но задействован точный алгоритм разрушения клише, приводящий к Verfremdungseffekt: если бы бачок был антропоморфным и движущимся, такой нервной реакции было бы не избежать; у котов нет человеческих эмоций, но Grumpy Cat всё равно кажется сердитым; мальчика с игрушечным медведем трудно представить в роли «третьей модели» робота-убийцы. Антропоморфизм всегда лжёт.

 

Кадры из фильмов Стивена Спилберга «Искусственный разум» и Сандры Волльнер «Несчастье родиться»

 

Когда Моника читает набор слов-триггеров, включающих «любовь» у андроида, она не понимает, в какой катастрофический самообман погружается. Георг из фильма австрийской режиссёрки обманывает себя не столь сильно: андроид выполняет те же функции, что и «мéха»-жиголо Джо, но служит ещё и вместилищем воспоминаний. В отличие от Спилберга, который ради экспозиции набросал сентиментальную картину отношений «óрга» и «мéха» размашистыми жестами, Волльнер вообще даёт её зрителю готовой: написана она нарочито тусклыми красками, показывая, что между людьми и андроидами отношения однозначные, инструментальные, слабо аффективные. Дочь-андроид Элли словно бы отменяет за ненужностью реальные переживания, становясь всего лишь протезом – памятью, вынесенной на дистанцию от тела. Когда волею сценарного хода Элли превращается в Эмиля, задача не меняется: андроид, как органчик, проговаривает воспоминания пожилой фрау Анны, которые, будучи довольно травматичными, таковыми уже не проживаются.

Суперигрушек хватит не только на всё лето, но и на всю жизнь. Правда, иногда они утопают в бассейне, сбегают в лес и требуют починки. Андроид выявляет натуру человека самим своим присутствием, становясь механическим зеркалом: у Спилберга отражение выходит весьма уродливым, почти гротескным, у Волльнер – невыразительным, с размытыми чертами. Это две стороны одного аффекта: когда страсть по антропоморфическому ещё бушует, человек выказывает всю свою мерзость, но, стоит ей немного утихнуть, не остаётся даже её – только выгорание, человечья энтропия, нежить.

 

Кадры из фильмов Стивена Спилберга «Искусственный разум» и Сандры Волльнер «Несчастье родиться»

 

Немногие могут терпеть жизнь, не обращаясь к фантазматической поддержке какого-либо сорта. Но фильмы «Искусственный разум» и «Несчастье родиться» показывают, что делать похожие на людей машины, доверять им воспоминания, чувства и перверсии – самая страшная глупость, которую можно представить. Лучше выточить из чурбачка куклу и считать её своим сыном; пусть это будет безумием, но это будет человеческое безумие. Голубая Фея, которая превратит «мéха»-Пиноккио в живого мальчика, никогда не придёт.

Андроид – Одрадек, существование которого так заботило отца семейства, ведь это без определённого местожительства создание, переживёт его самого, и его детей, и внуков. Самая страшная сцена фильма «Несчастье родиться»: размозжённый колёсами железнодорожного состава андроид, слегка подёргиваясь, всё ещё существует. Самая страшная сцена «Искусственного разума»: искромсанные андроиды заменяют части своих тел на только что вываленные из грузовика остатки. Они существуют, и не может не радовать, что их датчики боли отключены.

 

Заглавная иллюстрация: Death of a Cyborg by Shorra

 

Алексей Тютькин