Станислав БИТЮЦКИЙ о победителе «Особого взгляда» Каннского кинофестиваля, который накануне показали во Владивостоке.
Исчезнувшее изображение (L’Image manquante)
Реж. Ритхи Пань
Франция, Камбоджа, 90 мин., 2013 год
Начиная со своего первого фильма, режиссер Ритхи Пань снимает кино о Камбодже и о самом страшном моменте в ее истории – геноциде, устроенном «красными кхмерами». Тогда погибло около трех миллионов человек. Будучи ребенком, Пань сам был свидетелем трагедии, потерял родителей и сестер. О том периоде он написал книгу воспоминаний, которая и легла в основу фильма «Исчезнувшее изображение».
Перенося текст на язык кино, Пань воссоздает все с помощью статичных кадров с глиняными фигурками людей. Эти умышлено наивные образы, созданные и восстановленные по памяти, монтируется с архивными кадрами и цитатами Пола Пота – вещами, которые не забыть. Все это сопровождается монотонным закадровым голосом профессионального диктора, человека из нашего времени и совершенно чуждого истории Камбоджи. Именно так Пань не только реконструирует события тех лет, но и пытается найти причины произошедшему и главное – выяснить, почему никто не смел противостоять подобному.
«Исчезнувшее изображение» постоянно балансирует на грани важного и недопустимого высказываний. У самого Паня, к примеру, есть еще одно алиби – детство. И на протяжении фильма это оправдание регулярно повторяется в закадровом монологе. Однако детство является и причиной того, что большую часть воспоминаний приходится буквально воссоздавать. Отсюда же – некая хаотичность рассказа.
Пань также вряд ли случайно выбирает глиняные фигурки (хотя изначально он хотел, чтобы они были из дерева) и диктора-рассказчика. Все это позволяют режиссеру дистанцироваться от происходящего, и заодно избежать каких-либо актерских спекуляций. Пань пытается не просто воссоздать то время (подобное он проделывал и раньше), а найти возможность говорить об этом сегодня, по прошествии стольких лет и после фильмов Рене, Годара, Ланцмана и Харуна Фароки.
В своем самом известном фильме «S-21, машина смерти Красных кхмеров» Ритхи Пань, например, подобно Клоду Ланцману, уже опрашивал свидетелей событий. В художественных лентах он скорее занимался исследованием причин и последствий. То есть Пань из фильма в фильм оставался наблюдателем, а не участником тех страшных событий. В «Исчезнувшем изображении» же он впервые открыто ставит себя на место своих героев, рассказывая теперь непосредственно историю собственной семьи. В этом разговоре Пань уже позволяет себе упреки не только в адрес палачей, но и их жертв: выживших, привыкших ко всему и перешедших в новую эпоху добровольного рабства. И это кажется самой важной и самой страшной частью этого фильма-эксперимента.